Когда автор пишет роман от первого лица, он, как правило, претендует на интимный диалог с читателем. Но в случае с Робски все чуть сложнее. "День счастья" написан скорее не от первого, а от единственного лица. Главная героиня Ольга, по прозвищу Никита, почти весь роман живет, будто в пустыне, и общается с людьми так, словно это некие голографические изображения. Мы застаем Никиту в тот момент, когда она безысходно и, кажется, безнадежно одинока. Она рассуждает об одиночестве в послеоперационной палате, где лежит ее десятилетний сын: "Именно в больницах дети знакомятся с одиночеством. Поэтому, вырастая, они забывают своих друзей и врагов, дни рождения и каникулы. Но они всегда помнят о том, что лежали в больнице".
Знакомо, правда? Эдакий кафкинский "Замок" с логикой сновидений, только проще, родней и оттого тоскливей. Или - детский конкурс актерского мастерства ("Девочка идет по кругу. У нее в руках мороженое. В волосах бант. А гольфы спустились..."). Вроде все есть. Муж. Сын. "Мерседес", любимое платье Luca Luca, любимые босоножки Jimmy Choo (еще бы!), любимое постельное белье Pratesi и возможность небрежно бросить: "В Valentino чувствуешь себя леди. В Cavalli ощущаешь себя так, как будто муж наконец-то уехал в командировку. А в Armani - как будто муж уехал в командировку, но ты - осталась леди. Я, как всегда, надела Cavalli". Но бант-таки развязывается, а мороженое тает. Следуя, видимо, той самой логике сновидений. И хочется выть.

В качестве "компенсации" некоторые выбирают 100 граммов водки, некоторые - 200 граммов "брюта". А иные - белый порошок (в романе - иногда в неумеренных дозах). Или несколько граммов лесбийской любви (в романе - в дозах вполне умеренных). И те, кто ходит по коврам за 100 долларов, и те, кто ходит по коврам за 22 тысячи долларов ("до скидки, размер скидки держится в секрете"), одинаково ищут ответы на понятные всем вопросы: когда кончается молодость и начинается старость, любит или не любит, вернется или ушел насовсем, и если насовсем, то, что делать и каков все-таки размер этой пресловутой скидки. Счастье как спецпредложение, которое действительно для всех на равных условиях.

Это вовсе не значит, что автор пытается блеснуть мексиканской народной истиной - "богатые тоже плачут". Плачут так же, но, проплакав в подушку часок, два или недельку, можно остаться почивать на Pratesi или белье попроще. А можно пойти и сдвинуть несколько гор, открыть женское охранное агентство, обезвредить банду негодяев и обрести заново собственную семью, превратившись в femme de tete*.

"День счастья - завтра" Оксаны Робски - это не сборник сплетен о светской тусовке, не путеводитель по престижным местам Рублевки и Москвы (хотя, безусловно, интересно узнать, где взять платье, как у Дженнифер Лопес, и чем закончится вечеринка, на которую всем велено приходить только в изумрудах). И не пособие "Как стать рублевской женой". Это роман о том, что завтра, а вместе с ним и счастье, обязательно приходит. К тем, кто этого хочет. И уж наверняка оно приходит к тем, кто к нему готов.